Здесь обычай древний
 не нарушат.
 В деревянный ставень постучи —
 чай заварят,
 валенки просушат,
 теплых щей достанут из печи.
В этих избах,
 в этой снежной шири,
 белыми морозами дыша,
 издавна живет она —
 Сибири
 щедро хлебосольная душа.
Если кто и есть еще,
 быть может,
 что шаги заслыша у ворот,
 на задвижку дверь свою заложит,
 ковшика воды не поднесет,
и влечет его неудержимо
 встреча с каждым новым пятаком —
 пусть себе трясется эта жила
 над своим железным сундуком!
Сколько раз
 меня в крестьянской хате
 приглашали к скромному столу!
 Клали на ночь
 только на кровати,
 сами ночевали на полу.
Провожая утром до ограды,
 говорили,
 раскурив табак,-
 дескать, чем богаты,
 тем и рады.
 Извиняйте, если что не так!..
В дом к себе распахивая двери,
 не тая ни помыслов,
 ни чувств,
 быть достойным,
 хоть в какой-то мере,
 этой высшей щедрости
 учусь.
Чтоб делить
 в сочувственной тревоге
 все, что за душой имею сам,
 с человеком,
 сбившимся с дороги,
 путником,
 плутавшим по лесам.
Чтобы, с ним прощаясь у ограды,
 раскурив по-дружески табак,
 молвить:
 — Чем богаты, тем и рады.
 Извиняйте, если что не так!


«Здесь обычай древний не нарушат. В деревянный ставень постучи — чай заварят, валенки просушат, теплых щей достанут из печи.»
Как это истинно по-русски!