Дуб гордый, головой касаяся до неба,
 На гибку Трость смотрел с презреньем с высоты.
 «Какая, — говорил он ей,— в тебе потреба?
 Пастушьей простоты
 Игра и шутка,
 Бывает из тебя лишь только дудка;
 Из ветвий же моих — полубогам венцы
 Сплетаются, победы их в награду.
 Героям я даю отраду,
 А ты — утеха ты барана иль овцы.
 Творение, презренно целым миром,
 Что дует, ты всему покорная раба;
 Ты даже спину гнешь пред слабеньким Зефиром,
 А мне ничто Бореева труба».
 Как водится, пред знатным господином,
 Пред силой коего всё — мелкая черта,
 Трепещущая Трость, не разевая рта,
 Почтенному дубовым чином,
 Чтоб лишних избежать сует,
 Дает нижайшими поклонами ответ.
 Но вот, нахмуря брови черны
 И ветренну Борей разинув хлябь,
 С дождем мешая пыль, кричит: «Всё бей, всё грабь!
 Все власти лишь моей, все быть должны покорны!»
 Тирану этому уклончивая Трость,
 Опять согнув хребтову кость,
 Покорно бьет челом, ему упавши в ноги.
 Не прикоснулася Бореева к ней злость,
 Безвредно ей, он мчится по дороге
 Туда, где крепкий Дуб стоит;
 Он ждет и от него поклона,
 Но Дуб от спеси лишь кряхтит, —
 Не хочет Дуб нести Бореева закона.
 Сильнее ветер там, где более упор,
 И гневаться Борей безмерно скор:
 С такою яростью на Дуб упрямый дунул,
 Что с места он его и с корнем ссунул.
Яков Княжнин — Дуб и Трость: Стих
> 

