В подражание Булату Окуджаве
Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
 Принарядившись для сирых, блаженных, калек,
 Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
 Мол оставайся-ка ты у меня на ночлег.
И легковерная Правда спокойно уснула,
 Слюни пустила и разулыбалась во сне,
 Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
 В Правду впилась — и осталась довольна вполне.
И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
 Баба как баба, и что её ради радеть?!
 Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
 Если, конечно, и ту и другую раздеть.
Выплела ловко из кос золотистые ленты
 И прихватила одежды, примерив на глаз;
 Деньги взяла, и часы, и ещё документы,
 Сплюнула, грязно ругнулась — и вон подалась.
Только к утру обнаружила Правда пропажу —
 И подивилась, себя оглядев делово:
 Кто-то уже, раздобыв где-то чёрную сажу,
 Вымазал чистую Правду, а так — ничего.
Правда смеялась, когда в неё камни бросали:
 «Ложь это всё, и на Лжи одеянье моё…»
 Двое блаженных калек протокол составляли
 И обзывали дурными словами её.
Тот протокол заключался обидной тирадой
 (Кстати, навесили Правде чужие дела):
 Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
 Ну а сама пропилась, проспалась догола.
Полная Правда божилась, клялась и рыдала,
 Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах,
 Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —
 И ускакала на длинных и тонких ногах.
Некий чудак и поныне за Правду воюет,
 Правда в речах его правды — на ломаный грош:
 «Чистая Правда со временем восторжествует —
 Если проделает то же, что явная Ложь!»
Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата,
 Даже не знаешь, куда на ночлег попадёшь.
 Могут раздеть — это чистая правда, ребята;
 Глядь — а штаны твои носит коварная Ложь.
 Глядь — на часы твои смотрит коварная Ложь.
 Глядь — а конём твоим правит коварная Ложь.


Как эта истина проста и как грустна, что правда у людей теперь слывёт изгоем!!!
Горько ему было в советских реалиях…