Ах, дороги узкие —
Вкось, наперерез!
Вёрсты белорусские —
С ухабами и без!
Как орехи грецкие,
Щёлкаю я их.
Говорят, немецкие —
Гладко, напрямик…
Там, говорят, дороги — ряда по три
И нет дощечек с «Ахтунг!» или «Хальт!»
Ну что же, мы прокатимся, посмотрим,
Понюхаем — не порох, а асфальт.
Горочки пологие —
Я их щёлк да щёлк!
Но в душе, как в логове,
Затаился волк.
Ату, колёса гончие!
Целюсь под обрез —
И с волком этим кончу я
На отметке «Брест».
Я там напьюсь водички из колодца
И покажу отметки в паспортах.
Потом мне пограничник улыбнётся,
Узнав, должно быть, или — просто так…
После всякой зауми,
Вроде «кто таков?»,
Как взвились шлагбаумы
Вверх, до облаков!
Лишь взял товарищ в кителе
Снимок для жены —
И… только нас и видели
С нашей стороны!
Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу!
Они — рукой подать, наискосок…
Так я впервые пересёк границу —
И чьи-то там сомнения пресёк.
Ах, дороги скользкие —
Вот и ваш черёд!
Деревеньки польские —
Стрелочки вперёд,
Телеги под навесами,
Булыжник-чешуя…
По-польски ни бельмеса мы —
Ни жена, ни я!
Потосковав о ломте, о стакане,
Затормозили где-то наугад,
И я сказал по-русски: «Прошу, пани!» —
И получилось точно и впопад!
Ах, еда дорожная
Из немногих блюд!
Ем неосторожно я
Всё, что подают.
А напоследок — сладкое,
Стало быть — кончай!
И на их хербатку я
Дую, как на чай.
А панночка пощёлкала на счётах
(Всё как у нас — зачем туристы врут!) —
И я, прикинув разницу валют,
Ей отсчитал не помню сколько злотых
И проворчал: «По-божески дерут».
Где же песни-здравицы?
Ну-ка подавай!
Польские красавицы,
Для туристов — рай?
А вона на поляночке —
Души нараспах —
Веселились панночки
С граблями в руках.
«Да, побывала Польша в самом пекле, —
Сказал старик и лошадей распряг… —
Красавицы-полячки не поблекли,
А сгинули в немецких лагерях…»
Лемех вглубь въедается
В землю, как каблук,
Пепел попадается
До сих пор под плуг.
Память вдруг разрытая —
Неживой укор:
Жизни недожитые —
Для колосьев корм.
В моём мозгу, который вдруг сдавило
Как обручем (но так его, дави!)
Варшавское восстание кровило,
Захлёбываясь в собственной крови…
Дрались — худо-бедно ли,
А наши корпуса
В пригороде медлили
Целых два часа.
В марш-бросок, в атаку ли
Рвались как один,
И танкисты плакали
На броню машин…
Военный эпизод — давно преданье,
В историю ушёл, порос быльём.
Но не забыто это опозданье,
Коль скоро мы заспорили о нём.
Почему же медлили
Наши корпуса?
Почему обедали
Эти два часа?
Потому что танками,
Мокрыми от слёз,
Англичанам с янками
Мы утёрли нос!
А может быть, разведка оплошала —
Не доложила? Что теперь гадать!
Но вот сейчас читаю я: «Варшава» —
И еду, и хочу не опоздать!
