Товарищ Попов
 чуть-чуть не от плуга.
 Чуть
 не от станка
 и сохи.
 Он —
 даже партиец,
 но он
 перепуган,
 брюзжит
 баритоном сухим:
 «Раскроешь газетину —
 в критике вся,
 любая
 колеблется
 глыба.
 Кроют.
 Кого?
 Аж волосья
 встают
 от фамилий
 дыбом.
 Ведь это —
 подрыв,
 подкоп ведь это…
 Критику
 осторожненько
 должно вести.
 А эти
 критикуют,
 не щадя авторитета,
 ни чина,
 ни стажа,
 ни должности.
 Критика
 снизу —
 это яд.
 Сверху —
 вот это лекарство!
 Ну, можно ль
 позволить
 низам,
 подряд,
 всем!-
 заниматься критиканством?!
 О мерзостях
 наших
 трубим и поем.
 Иди
 и в газетах срамись я!
 Ну, я ошибся…
 Так в тресте ж,
 в моем,
 имеется
 ревизионная комиссия.
 Ведь можно ж,
 не задевая столпов,
 в кругу
 своих, братишек,-
 вызвать,
 сказать:
 — Товарищ Попов,
 орудуй…
 тово…
 потише… —
 Пристали
 до тошноты,
 до рвот…
 Обмазывают
 кистью густою.
 Товарищи,
 ведь это же ж
 подорвет
 государственные устои!
 Кого критикуют?-
 вопит, возомня,
 аж голос
 визжит
 тенорком. —
 Вчера —
 Иванова,
 сегодня —
 меня,
 а завтра —
 Совнарком!»
 Товарищ Попов,
 оставьте скулеж.
 Болтовня о подрывах —
 ложь!
 Мы всех зовем,
 чтоб в лоб,
 а не пятясь,
 критика
 дрянь
 косила.
 И это
 лучшее из доказательств
 нашей
 чистоты и силы.
Владимир Маяковский — Столп: Стих
> 

