Как внук голодных,
 нищих
 и забитых
 (у нас сегодня кое-кем забытых)
 ты, верно, не любил искусство сытых,
 живя в воспоминаниях своих.
 И был биологически различным
 с тем шустрым стилем
 полузаграничным
 твой простоватый,
 но весомый стих.
 Как сын и брат
 пехоты русской серой,
 когда земля, как ад,
 дышала серой,
 от жизни получивший полной мерой,
 ты всё же никогда не унывал.
 Ты продал душу
 им, чертям
 чумазым:
 шахтёрам
 и шофёрам, гнавшим МАЗы,
 механикам ремонтной автобазы,
 которых ты любил и понимал.
 Ты принимал
 российских тех поэтов,
 не раз глядевших
 в дуло пистолета,
 которые в прозрении своём
 вносили в круг
 дворянского семейства
 тот свежий
 и крамольный дух
 плебейства,
 что мы сейчас народностью зовём.
 Они сошли с парнасской высоты
 и обрели народное признанье
 в тот миг,
 когда сознанье красоты
 соединили с чувством состраданья.
 …Пред вечностью не суетился ты.
 Пусть имена иные
 смоет Лета,
 но вижу я:
 народ несёт цветы
 к могиле Неизвестного поэта.
Владимир Костров — Памяти Николая Анциферова: Стих
> 

