И жизнью, и собой, и миром недоволен,
Я весь расстроен был, я был душевно болен,
Я умереть хотел — и, в думы был углублен,
Забылся, изнемог — и погрузился в сон.
И снилось мне тогда, что, отрешась от тела
И тяжести земной, душа моя летела
С полусознанием иного бытия,
Без форм, без личного исчезнувшего ‘я’,
И в бездне всех миров, — от мира и до мира —
Терялась вечности в бездонной глубине,
Где нераздельным все являлось ей вполне;
И стало страшно ей, — и, этим страхом сжата,
Она вдруг падает, вновь тяжестью объята,
На ней растет, растет телесная кора,
Паденье все быстрей… Кричат: ‘Проснись! пора! ‘
И пробудился я , встревоженный и бледный,
И как был рад, как рад увидеть мир свой бедный!
>
