И твой мне милый лик запечатлен виной.
 Неотразимое готов обвиненье.
 Да — ты виновна предо мной
 В невольном, страшном похищеньи.
 Одним сокровищем я в мире обладал,
 Гордился им, над ним рыдал.
 Его таил от взоров света
 В непроницаемой глуши,
 Таил — под рубищем поэта
 На дне измученной души.
 Ты унесла его лукаво:
 На лоно счастья мне голову склоня,
 Ты отняла навеки у меня
 Моё великое, единственное право:
 То право — никогда, кончая жизни путь,
 С усмешкою горькою на прошлое взглянуть,
 На всё, что рок мне в мире заповедал,
 На всё, что знал и проклял я,
 И с торжеством сказать друзьям моим: друзья!
 Вот жизнь моя. Я счастия не ведал
 Теперь — застенчиво я буду умирать.
 Начав минувшего черты перебирать,
 Блаженства образ я увижу
 Среди моих предсмертных грёз
 И мой последний час увижу
 Среди моих предсмертных грёз
 И мой последний час унижу
 До сожаленья и до слёз, —
 И в совести упрём родится беспокойный:
 Зачем я, счастья недостойный,
 Сосуд его к устам горящим приближал?
 Зачем не умер я в тоске перегорая?
 Зачем у неба похищал
 Частицы божеского рая?
 И боязливо я взгляну на небеса
 И остывающей рукою
 С последним трепетом прикрою
 Слезами полные глаза.
Владимир Бенедиктов — Обвинение: Стих
> 

