Он вышел и дышит воздухом, просто ради
 Бездомного ноября, что уткнулся где-то
 В колени ему, и девочек в пестрых шапках.
 А я сижу в уголочке на балюстраде
 И сквозь пыльный купол милого факультета
 Виднеются пятки Бога
 В мохнатых тапках.
 И нет никого. И так нежило внутри,
 Как будто бы распахнули брюшную полость
 И выстудили, разграбили беззаконно.
 Он стягивает с футболки мой длинный волос,
 Задумчиво вертит в пальцах секунды три,
 Отводит ладонь и стряхивает с балкона.
 И все наши дни, спрессованы и тверды,
 Развешены в ряд, как вздернутые на рею.
 Как нить янтаря: он темный, густой, осенний.
 Я Дориан Грей, наверное – я старею
 Каким-нибудь тихим сквериком у воды,
 А зеркало не фиксирует изменений.
 И все позади, но под ободком ногтей,
 В карманах, на донцах теплых ключичных ямок,
 На сгибах локтей, изнанке ремней и лямок
 Живет его запах – тлеет, как уголек.
 Мы вычеркнуты из флаеров и программок,
 У нас не случится отпуска и детей
 Но – словно бинокль старый тебя отвлек –
 Он близко – перевернешь – он уже далек.
 Он вышел и дверь балконную притворил.
 И сам притворился городом, снизив голос.
 И что-то еще все теплится, льется, длится.
 Ноябрь прибоем плещется у перил,
 Размазывает огни, очертанья, лица –
 И ловит спиной асфальтовой темный волос.
Вера Полозкова — Ноябрьское: Стих
> 

