Всецело преданный минувшего заветам,
Он страстно бичевал царящий в жизни мрак
И часто голодал, и был гоним при этом…
— Вот как?
Он часто голодал и был гоним при этом?
Дурак! дурак!
Порой смущал его горячий призрак счастья,
Но он… бежал тогда на бедный свой чердак,
Чтоб разрушать… пером — твердыни самовластья…
— Вот как?
Он разрушал… пером — твердыни самовластья?
Дурак! дурак!
Он ясно понимал, что мог бы быть известным
В наш век упадочный бездарнейших писак,
Но он решил в душе быть искренним и честным…
— Вот как?
И он решил в душе быть искренним и честным?
Дурак! дурак!
Недавно я, бродя бесцельно по столице,
Зашел к нему… увы! — был пуст его чердак!
Он умер, господа, в Обуховской больнице…
— Вот как?
Так, значит, умер он в Обуховской больнице?
Дурак! дурак!
