Все шло — точь-в-точь обыкновенное:
 были дома нахлобучены;
 Трамвай созвонен с телегой,
 прохожим наперекор;
 И дождь мокроснежьего бега
 ставил рекорд.
 Но глаза! глаза в полстолетие
 партдисциплине не обучены:
 От книг, из музеев, со сцены —
 осколки (как ни голосуй!),
 Словно от зеркала Г.-Х. Андерсена,
 засели в глазу.
 Над желто-зелеными лотос-колоннами,
 над всякими Ассурбанипалами, —
 Вновь хмурился, золото-эбур,
 Фидиев Zeus,
 И на крае Негдинной — зебу,
 малы, как в цейс.
 Как же тут стиху не запутаться
 между Муданиями и Рапаллами,
 Если оппозиции Марса (о наука!) —
 раз в пятнадцать лет,
 И в Эгейю у старого Кука
 взять невозможно билет!
 Поэту что ж посоветовать? —
 настежь, до наголо помыслы!
 Отсчитывай пульс по минутам:
 сорок, восемьдесят, сто!
 Хотя бы по линзам, выгнутым и вогнутым,
 иначе постановило С.Т.О.
 Доныне, — пусть проволоки перепутаны, —
 мы — охотники по смолы!
 Где Октябрь загудел впросонки
 человечества, я учу —
 Собирать вдоль мировой Амазонки
 золотой каучук.
Валерий Брюсов — Волшебное зеркало: Стих
> 

