В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее счастье,
 Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката;
 И сердце стучало так ровно, без надежд, без любви, без пристрастья,
 И факелы грустно горели, так спокойно, так ясно, так свято.
 Я думал, безропотно верил, что навек для меня отзвучали
 Все яркие песни восторга, восклицанья живых наслаждений;
 В мечтах я покорно поставил алтари Неизменной Печали,
 И душу замкнул от лукавых, как святилище, воспоминаний.
 Но в Книге Судьбы назначали письмена золотые иное:
 От века в ней было сказанье о магически-избранной встрече,
 И я узнаю богомольно, что нас в мире, по-прежнему, двое,
 И я, как пророчество, слышу повторенные милые речи.
 О, радость последнего чуда и любви безнадежно-последней!
 Как яд, ты вливаешь в желанья опьянительно-жуткую нежность.
 Стираешь все прежние грезы беспощадней, чем смерть, и бесследной,
 Даешь угадать с содроганьем, что таит для людей неизбежность!
 Все то же, что нежило утром, этим вечером жизненным нежит,
 Но знаю, что нового чуда на земле ожидать не могу я,
 И наши сплетенные руки только божия воля развяжет,
 И только с лобзанием смерти я лишусь твоего поцелуя!
Валерий Брюсов — Последнее счастье: Стих
> 

