Давно, когда модно дышали пачули,
 И лица солидно склонялись в лансье,
 Ты ветер широт небывалых почуял,
 Сквозь шелест шелков и из волн валансьен.
 Ты дрожью вагона, ты волью фрегата
 Мечтал, чтоб достичь тех иных берегов,
 Где гидрами — тигр, где иглой — алигатор,
 И тех, что еще скрыты в завес веков.
 Лорнируя жизнь в призму горьких иронии,
 Ты видел насквозь остова Second Empire,
 В салонах, из лож, меж кутил, на перроне, —
 К парижской толпе припадал, как вампир.
 Чтоб, впитая кровь, сок тлетворный, размолот,
 Из тигеля мыслей тек сталью стихов,
 Чтоб лезвия смерти ложились под молот
 В том ритме, что был вой вселенских мехов!
 Твой вопль, к сатане, твой наказ каинитам,
 Взлет с падали мух, стон лесбийских «epaves» —
 Над скорченным миром, с надиров к зенитам,
 Зажглись, черной молнией в годы упав.
 Скорбя, как Улисс, в далях чуждых, по дыму,
 Изгнанник с планеты грядущей, ты ждал,
 Что новые люди гром палиц подымут —
 Разбить мертвый холод блестящих кандал.
 Но вальсы скользили, — пусть ближе к Седану;
 Пачули пьянили, — пусть к бездне коммун.
 Ты умер, с Нево видя край, вам не данный,
 Маяк меж твоих «маяков», — но кому?
Валерий Брюсов — Бодлер: Стих
> 

