Солнечно. Снег ноздреватый и старый
 тает, как будто горит.
 Лес, на ветру разминая суставы,
 черный покуда стоит.
 Сосны кой-где зеленеют да елки.
 Влагой вскипают ложки.
 Русские бабы разбитым проселком
 тащат на спинах мешки.
 На лошадях бы в такую дорогу —
 пусть отдыхают пока…
 Ждали:
 придут мужики на подмогу —
 два лишь пришли мужика.
 — Ох, упаду я, наверно, Анютка,
 в глазыньках стало темно… —
 Русские бабы
 в дырявой обутке
 тащат на спинах зерно.
 (Груз дорогой был доставлен на пристань
 с первым гудком на реке.)
 Верст шестьдесят до колхоза —
 не близко,
 даже когда налегке…
 — Горстку сжевать бы…
 Ты слышишь, Елена?
 Горсть?..
 — Не дразни, сатана! —
 Русские бабы
 в грязи по колено,
 тащат в мешках семена.
 Ну и дорога… Все круче и круче.
 Вот наконец и ночлег.
 Сунут в печурку сырые онучи,
 вынут из торбочек хлеб —
 черные,
 с примесью всякой кусочки…
 Молча присядут к столу
 и, повечеряв с крутым кипяточком,
 лягут впокат на полу.
 Утром
 (Ой, нет небольного местечка!)
 еле поднимут мешки
 и терпеливо начнут от крылечка
 трудные мерять шажки.
 …В полдень у склада Рожкова Надёха,
 что возглавляет колхоз,
 встретит их: — Господи! —
 скажет со вздохом. —
 Кажется, прибыл обоз…
Сергей Викулов — Воспоминания о весне 1947 года: Стих
> 

