В крахе кто признается своем?
Царь еще был горд величьем кары
в миг, когда он своего гусляра
чуть к стене не пригвоздил копьем.
Лишь когда от бога дух лукавый
одолел царя в его дому, —
лишь тогда душа лишилась славы,
и блуждала кровь его сквозь тьму,
в страхе суд отыскивая правый.
Он пророчил, вопреки гордыне,
только для того, чтобы беглец
дальше убежал. Так было ныне.
А когда-то он — почти юнец —
прорицал, как будто жилы шеи
устьем упирались в медный рот.
И, казалось, — он был всех прямее,
и, казалось, — сердце в нем орет.
Но былых достоинств сан высокий
перед ним валялся — труп как труп.
Рот его, вмещавший все потоки.
Проржавел и прохудились щеки,
словно желоба раструб.
>
