У каждой ночи привкус новый,
 Но так же вдребезги храпят
 И спят, откушав, Ивановы,
 В белье, как в пошлости, до пят.
 А я один. Живи в пустыне.
 Иди, главы не нагибай,
 Когда бараньим салом стынет
 Их храп протяжный на губах.
 Куда идти, куда мне деться!
 От клизм, от пошлости, от сна!
 Так выручай, простое детство
 И лермонтовская сосна.
 И не уйти. Меня за локоть
 Хватает мир их, и, рыгнув,
 Он хвалит Александра Блока,
 Мизинец тонко отогнув.
 Я бью наотмашь, и мгновенно
 Он внешне переменит суть,
 Он станет девушкой надменной,
 Пенснишки тронет на носу.
 И голосом, где плещет клизма,
 Пенснишки вскинув, как ружье,
 Он мне припишет десять «измов»
 И сорок «выпадов» пришьет.
 Я рассмеюсь, я эту рожу
 Узнаю всюду и всегда,
 Но скажет милая: «Быть может»,
 И друг мне руку не подаст,
 И будет утро… На рассвете
 Мне скажет Александр Блок:
 «Иди, поэт, ищи по свету,
 Где оскорбленному есть чувству уголок».
 Иди, доказывай алиби,
 Алиби сердца, или вот —
 Вполне достаточный калибр
 Мелкокалиберки «франкот».
Павел Коган — О пошлости: Стих
> 


