А океан бил в берега,
 Простой и сильный, как и раньше.
 А ураган трубил в рога
 И волны гнал назад к Ла-Маншу.
Под звон цепей, под лязг вериг,
 В порывах пара, в мчанье тока,
 От Дувра до Владивостока
 Метался старый материк:
Казармы, банки, тюрьмы, храмы
 Черным-черны, мертвым-мертвы.
 Избороздили землю шрамы —
 Траншей заброшенные рвы.
Здесь были войны, будут войны.
 Здесь юноши на первый взгляд
 Вполне послушны и пристойны,
 Они пойдут, куда велят.
Они привыкнут к дисциплине,
 И, рвеньем доблестным горя,
 Они умрут в траншейной глине
 За кайзера и за царя.
В Санкт-Петербурге иль в Берлине
 Не спят штабные писаря,
 Иль железнодорожных линий
 Поблескивают стрелки зря…
 Они умрут в траншейной глине
 За кайзера и за царя.
Куда ни глянешь — всюду тот же
 Зловещий отблеск непогод.
 Век свое отрочество отжил.
 Ему четырнадцатый год.


Трагично и безысходно!