Полночные капли гурьба за гурьбой
гудели у стекол:
сестрица, а кто там?
Там старый поэт. Он в кресле потертом
горюет над чьей-то бездомной судьбой.
Скрип-скрип, он один и не в тягость себе
и может припомнить соленое море,
верблюдов на желтом в округлом узоре
и дерна клочок из далеких степей.
Стучат.
Но кого дожидаться ему?
И час наступил неурочный для друга,
и стонет под бурею тяжкой округа,
и тянет бедой в одиноком дому…
Но вот уже туфли шумят на пути
к холодным дверям,
к ревущему входу…
Так хочется делать добро в непогоду,
хоть собственный скорый конец приюти!
>
