Ты где летал, мой падающий с Фанских гор,
 на скальных спал уступах, в птичьих стаях?.
 Коснусь лица: вот здесь, и здесь, и здесь загар
 на восхожденьи шерпский в Гималаях
 был у тебя. Здесь от очков солнцезащитных след
 у серых глаз, и борода черна, колюча;
 да, сероглазый (ах, читал Ахматову, мой свет!)
 король, и свеж, как снег на горных кручах…
 Что жизнь моя! Стрельба в тайге из карабина в цель,
 да в Ванинском порту в метель морошка;
 в плацкартном вечном – серая постель,
 в Байкальске инвалидская гармошка:
 “На сопках…” вальс, Огиньский полонез;
 на Енисее убранные сходни…
 Любовь – цветок, он умер и воскрес
 внутри меня… Чудны дела Господни.
 Как будто, боже, в пахнущем карболкой дне,
 тот вестибюль, где снежный свет от вьюги,
 и вновь, в зелёнке все, детдомовки на мне
 повисли, теребят, и гладят руки.
 …Сильней, чем ты, колючи стебли ежевик и роз,
 я их всегда под зиму обрезаю;
 вновь бабочек немало в зимней даче собралось —
 сидеть в морозы, траурно мерцая.
 Со всей тоской, со всей в пыли, во мгле Москвой,
 мне не протиснуться в небесном коридоре.
 Приснись же мне, хотя б в толпе поэтов шутовской,
 с хмельным огнём в шальном, счастливом взоре!
Ольга Ермолаева — Ты где летал, мой падающий с Фанских гор: Стих
> 

