Вешнего пала возлюбленный дым!
Дымной волной полонило
Внутренность «скорого», рвущего в Крым…
Милая! Ошеломила!..
Я-то влекла на холмах золотых
Грузного сердца усталость…
Тысячу лет в колыбелях твоих –
Рвущихся с рельс! – не качалась.
Радость! Деревья пустилися впляс,
Гнёзда грачиные зреют…
Только осины – светлей моих глаз,
Все остальные – темнее…
Зависть моя! На разъездах глухих
К вечеру топятся печки.
Встали с постелей своих ледяных
Освобождённые речки.
Милая, эти поленницы дров,
Эти твои полустанки!..
Вздетые на частоколы дворов
Эти стеклянные банки!
Чёрные гроздья грачей ввечеру,
Месяц над лесом укромный.
Баба с граблями, белье на ветру,
Гусь одинокий на брёвнах.
Шпалы, дорожника жёлтый жилет.
Грубо-дегтярный товарный.
Этот счастливо-оранжевый свет
В угольных рамах казармы.
И, вдохновеньем весны обуян,
Некий малец мокроносый,
Словно зверька, выпускает в бурьян
Красный огонь на откосы.
Пшёл, вороные!.. Кочевия звёзд…
Утром, лишь очи откроем –
Взмоет к лицу, как нашедшийся пёс,
Ветер в полях под Джанкоем…
Милая! Знаешь, что продыху нет
В каторжной, бабьей, острожной… –
Как в малолетстве – гостинцев пакет –
Воздух железнодорожный!
