И вот в послевоенной тишине
 к себе прислушалась наедине…
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 Какое сердце стало у меня,
 сама не знаю, лучше или хуже:
 не отогреть у мирного огня,
 не остудить на самой лютой стуже.
И в черный час зажженные войною,
 затем чтобы не гаснуть, не стихать,
 неженские созвездья надо мною,
 неженский ямб в черствеющих стихах.
Но даже тем, кто все хотел бы сгладить
 в зеркальной, робкой памяти людей,
 не дам забыть, как падал ленинградец
 на желтый снег пустынных площадей.
Как два ствола, поднявшиеся рядом,
 сплетают корни в душной глубине
 и слили кроны в чистой вышине,
 даря прохожим мощную прохладу,-
 так скорбь и счастие живут во мне
 единым корнем — в муке Ленинграда,
 единой кроною — в грядущем дне.
И все неукротимей год от года,
 к неистовству зенита своего
 растет свобода сердца моего,
 единственная на земле свобода.


Но даже тем, кто все хотел бы сгладить в зеркальной, робкой памяти людей, не дам забыть, как падал ленинградец на желтый снег пустынных площадей.
Дорогие ленинградцы! С праздником вас! С 72-й годовщиной полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады!