Какая надобность в картинах, что широко
 История рисует нам?
 В чем смысл ее страниц, крутых ее уроков,
 Навеки памятных сынам, —
 Когда воскрешены все крайности, все беды,
 Все заблуждения времен
 И путь, которым шли на гибель наши деды,
 Так рабски нами повторен?
 О жалкие глупцы! Июльский день был ярок.
 И, увенчав чело листвой,
 Мы пели, полные воспоминаний ярых,
 Мотив свободы огневой.
 Ее священный хмель звучал в раскатах хора,
 Но мы не знали, что таит
 Вторая встреча с ней. Не знали мы, как скоро
 За все расплата предстоит.
 Нам снился светлый день, безоблачно-прозрачный,
 Густая летняя лазурь.
 А время хмурилось, оно дышало мрачно
 Дыханием грядущих бурь.
 История отцов нам заново предстала;
 Кровь жертвенная потекла.
 Дрожали матери. Всю ночь свинцом хлестало.
 Тревога грозная росла.
 Мы увидали все: и пошлость, и распутство,
 И низменнейшую корысть,
 И грязь предательства, и грубое искусство
 Любому горло перегрызть,
 И мщенье черное, и подлое бесчестье,
 И усмиренье мятежа,
 И штык, пронзивший мать, пронзивший с нею вместе
 Дитя, прильнувшее, дрожа.
 И поднялась тогда над веком вероломным
 Злодейства прежнего рука
 Как доказательство, что мир в пути огромном
 Не сдвинулся на полвершка.
Огюст Барбье — Прогресс: Стих
> 

