Пером спокойным вам не передать,
 Что чувствует сегодня сердце, роясь
 В глубинах тела моего.
 Стою один — опущенный по пояс
 В большое горе. Горе, как вода,
 Течет вокруг; как темная звезда —
 Стоит над головой. Просторное, большое
 Оно отяготело навсегда,—
 Большая темная вода.
 Возьму крупицами разбросанное счастье,
 Переломлю два лучика звезды,
 У девушки лицо перецелую,
 Переболею до конца искусство,
 Всегда один,— я сохраню мою
 Простую жизнь. Но почему она,
 Она меня переболеть не хочет?
 И каждый час, и каждый миг
 Сознанья открывается родник:
 У жизни два крыла, и каждое из них
 Едва касается трудов моих.
 Они летят — распахнуты, далече,
 Ночуют на холодных площадях,
 Наутро бьются в окна учреждений,
 В заводские летают корпуса,—
 И вот — теплом обвеянные лица
 Готовы на работе слиться.
 Мне кажется тогда:
 Какая жизнь!
 И неужели это так и нужно,
 Чтоб в отдаленье жил писатель
 И вечно неудобный, как ребенок?
 Я говорю себе: не может быть,
 И должен я совсем иначе жить.
 Не может быть!
 И жарок лёт минут,
 И длится ожиданье,
 И тонкие часы поют,
 И вечер опустился на ладони,
 И вот я увидал большие руки —
 Они росли всегда со мной,
 Чуть розоватые и выпуклые, и в морщинках,
 И в узелочках жил,— сейчас они тверды,
 Напряжены едва заметной дрожью,
 Они спокойные и просятся к труду.
 Я руки положу на подоконник —
 Они спокойнее и тише станут,
 Их ночью звезды обольют,
 К ним утром зори прикоснутся,
 Согреет кожу трудовое солнце,
 Ну, а сейчас…
 Сейчас пускай дрожат,—
 Им все равно за мыслью не угнаться,
 Она растрескалась, летит, изнемогая,
 И все-таки еще твердит:
 Простая,
 Совсем простая — наша жизнь!
Николай Заболоцкий — Руки: Стих
> 

