Ближе к Сейде,
в худосочном
бескровном ельнике болот,
пустые —
дождь, как червь, их точит —
бараки щерят черный рот.
Ни троп, ни кладбищ…
Засосало
людские кости, сосчитай!
На пустырях лилово-алый
цветет, качаясь, иван-чай.
Но
поезд по дороге этой
на Лабытнанги, Воркуту,
мимо бараков и пикетов
и ржавых елок на ветру,
канав с болотною водою —
людей везет.
Они не спят,
глядят, к стеклу прижав ладони:
идет на реках лесосплав…
В траве по насыпи отвесной
гвоздики дикой блещет кровь…
И поезд лагерные песни
бормочет, не расслышать слов…
>
