Был год сорок второй,
 Меня шатало
 От голода,
 От горя,
 От тоски.
 Но шла весна —
 Ей было горя мало
 До этих бед.
Разбитый на куски,
 Как рафинад сырой и ноздреватый,
 Под голубой Литейного пролет,
 Размеренно раскачивая латы,
 Шел по Неве с Дороги жизни лед.
И где-то там
 Невы посередине,
 Я увидал с Литейного моста
 На медленно качающейся льдине —
 Отчетливо
 Подобие креста.
А льдинка подплывала,
 За быками
 Перед мостом замедлила разбег.
 Крестообразно,
 В стороны руками,
 Был в эту льдину впаян человек.
Нет, не солдат, убитый под Дубровкой
 На окаянном «Невском пятачке»,
 А мальчик,
 По-мальчишески неловкий,
 В ремесленном кургузном пиджачке.
Как он погиб на Ладоге,
 Не знаю.
 Был пулей сбит или замерз в метель.
…По всем морям,
 Подтаявшая с краю,
 Плывет его хрустальная постель.
Плывет под блеском всех ночных созвездий,
 Как в колыбели,
 На седой волне.
…Я видел мир,
 Я полземли изъездил,
 И время душу раскрывало мне.
Смеялись дети в Лондоне.
 Плясали
 В Антафагасте школьники.
 А он
 Все плыл и плыл в неведомые дали,
 Как тихий стон
 Сквозь материнский сон.
Землятресенья встряхивали суши.
 Вулканы притормаживали пыл.
 Ревели бомбы.
 И немели души.
 А он в хрустальной колыбели плыл.
Моей душе покоя больше нету.
 Всегда,
 Везде,
 Во сне и наяву,
 Пока я жив,
 Я с ним плыву по свету,
 Сквозь память человечеству плыву.


 (7 оценок, среднее: 4,86 из 5)
 (7 оценок, среднее: 4,86 из 5)