Марина Цветаева — Новогоднее: Стих

С Новым годом — светом — краем — кровом!
Первое письмо тебе на новом
— Недоразумение, что злачном —
(Злачном — жвачном) месте зычном, месте звучном
Как Эолова пустая башня.
Первое письмо тебе с вчерашней,
На которой без тебя изноюсь,
Родины, теперь уже с одной из
Звёзд… Закон отхода и отбоя,
По которому любимая любою
И небывшею из небывалой.
Рассказать, как про твою узнала?
Не землетрясенье, не лавина.
Человек вошёл — любой — (любимый —
Ты). — Прискорбнейшее из событий.
— В Новостях и в Днях. — Статью дадите?
— Где? — В горах. (Окно в еловых ветках.
Простыня.) — Не видите газет ведь?
Так статью? — Нет. — Но… — Прошу избавить.
Вслух: трудна. Внутрь: не христопродавец.
— В санатории. (В раю наёмном.)
— День? — Вчера, позавчера, не помню.
В Альказаре будете? — Не буду.
Вслух: семья. Внутрь: всё, но не Иуда.

С наступающим! (Рождался завтра!) —
Рассказать, что сделала, узнав про..?
Тсс… Оговорилась. По привычке.
Жизнь и смерть давно беру в кавычки,
Как заведомо-пустые сплёты.
Ничего не сделала, но что-то
Сделалось, без тени и без эха
Делающее!
‎Теперь — как ехал?
Как рвалось и не разорвалось как —
Сердце? Как на рысаках орловских,
От орлов, сказал, не отстающих,
Дух захватывало — или пуще?
Слаще? Ни высот тому, ни спусков
На орлах летал заправских русских —
Кто. Связь кровная у нас с тем светом:
На Руси бывал — тот свет на этом
Зрел. Налаженная перебежка!
Жизнь и смерть произношу с усмешкой,
Скрытою — своей её коснёшься!
Жизнь и смерть произношу со сноской,
Звёздочкою (ночь, которой чаю:
Вместо мозгового полушарья —
Звёздное!)
‎Не позабыть бы, друг мой,
Следующего: что если буквы
Русские пошли взамен немецких —
То не потому, что нынче, дескать,
Всё сойдёт, что мёртвый (нищий) всё съест —
Не сморгнёт! — а потому, что тот свет,
Наш, — тринадцати, в Новодевичьем
Поняла: не без- а все́-язычен.

Вот и спрашиваю не без грусти:
Уж не спрашиваешь, как по-русски
— Nest? Единственная, и все гнёзда
Покрывающая рифма: звёзды.

Отвекаюсь? Но такой и вещи
Не найдётся — от тебя отвлечься.
Каждый помысел, любой, Du Lieber,
Слог в тебя ведёт — о чём бы ни был
Толк (пусть русского родней немецкий
Мне, всех ангельский родней!) — как места
Несть, где нет тебя, нет есть: могила.
Всё как не было и всё как было.
— Неужели обо мне ничуть не? —
Окруженье, Райнер, самочувствье?
Настоятельно, всенепременно —
Первое видение вселенной
(Подразумевается, поэта
В оной) и последнее — планеты,
Раз только тебе и данной — в целом!
Не поэта с прахом, духа с телом,
(Обособить — оскорбить обоих)
А тебя с тобой, тебя с тобою ж,
— Быть Зевесовым не значит лучшим —
Кастора — тебя с тобой — Поллуксом,
Мрамора — тебя с тобою, травкой,
Не разлуку и не встречу — ставку
Очную: и встречу и разлуку
Первую.
‎На собственную руку
Как глядел (на след — на ней — чернильный)
Со своей столько-то (сколько?) мильной
Бесконечной ибо безначальной
Высоты над уровнем хрустальным
Средиземного — и прочих блюдец.
Всё как не было и всё как будет
И со мною за концом предместья.
Всё как не было и всё как есть уж
— Что списавшемуся до недельки
Лишней! — и куда ж ещё глядеть-то,
Приоблокотясь на обод ложи,
С этого — как не на тот, с того же —
Как не на многострадальный этот.
В Беллевю живу. Из гнёзд и веток
Городок. Переглянувшись с гидом:
Беллевю. Острог с прекрасным видом
На Париж — чертог химеры галльской —
На Париж — и на немножко дальше…
Приоблокотясь на алый обод,
Как тебе смешны (кому) «должно быть»,
(Мне ж) должны быть, с высоты без меры,
Наши Беллевю и Бельведеры!
Перебрасываюсь. Частность. Срочность.
Новый Год в дверях. За что, с кем чокнусь
Через стол? Чем? Вместо пены — ваты
Клок. Зачем? Ну, бьёт, — а при чём я тут?
Что мне делать в новогоднем шуме
С этой внутреннею рифмой: Райнер — умер.
Если ты, такое око смерклось,
Значит, жизнь не жизнь есть, смерть не смерть есть.
Значит — тмится, допойму при встрече! —
Нет ни жизни, нет ни смерти, — третье,
Новое. И за него (соломой
Застелив седьмой — двадцать шестому
Отходящему — какое счастье
Тобой кончиться, тобой начаться!)
Через стол, необозримый оком,
Буду чокаться с тобою тихим чоком
Сткла о сткло? Нет — не кабацким ихним:
Я о ты, слиясь дающих рифму:
Третье.
‎Через стол гляжу на крест твой.
Сколько мест — за́городных, и места
За́городом! и кому же машет
Как не нам — куст? Мест — именно наших
И ничьих других! Весь лист! Вся хвоя!
Мест твоих со мной (твоих с тобою).
(Что с тобою бы и на массовку —
Говорить?) что — мест! а месяцов-то!
А недель! А дождевых предместий
Без людей! А утр! А всего вместе
И не на́чатого соловьями!

Верно плохо вижу, ибо в яме,
Верно, лучше видишь, ибо свыше:
Ничего у нас с тобой не вышло.
До того, так чисто и так просто
Ничего, так по плечу и росту
Нам — что и перечислять не надо.
Ничего, кроме — не жди из ряду
Выходящего (неправ из такта
Выходящий!) — а в какой бы, как бы
Ряд — вошедшего б?
‎Припев извечный:
Ничего хоть чем-нибудь на нечто
Что-нибудь — хоть издали бы — тень хоть
Тени! Ничего, что: час тот, день тот,
Дом тот — даже смертнику в колодках
Памятью дарованное: рот тот!
Или слишком разбирались в средствах?
Из всего того один лишь свет тот
Наш был, как мы сами только отсвет
Нас, — взамен всего сего — весь тот свет!

С незастроеннейшей из окраин —
С новым местом, Райнер, светом, Райнер!
С доказуемости мысом крайним —
С новым оком, Райнер, слухом, Райнер.

Всё тебе помехой
Было: страсть и друг.
С новым звуком, Эхо!
С новым эхом, Звук!

Сколько раз на школьном табурете:
Что за горы там? Какие реки?
Хороши ландшафты без туристов?
Не ошиблась, Райнер — рай — гористый,
Грозовой? Не притязаний вдовьих —
Не один ведь рай, над ним другой ведь
Рай? Террасами? Сужу по Татрам —
Рай не может не амфитеатром
Быть. (А занавес над кем-то спущен…)
Не ошиблась, Райнер, Бог — растущий
Баобаб? Не Золотой Людовик —
Не один ведь Бог? Над ним другой ведь
Бог?
‎Как пишется на новом месте?
Впрочем есть ты — есть стих: сам и есть ты —
Стих! Как пишется в хорошей жисти
Без стола для локтя, лба для кисти
(Горсти)?
‎— Весточку, привычным шифром!
Райнер, радуешься новым рифмам?
Ибо правильно толкуя слово
Рифма — что́ — как не́ — целый ряд новых
Рифм — Смерть?
‎Не́куда: язык изучен.
Целый ряд значений и созвучий
Новых.
‎— До свиданья! До знакомства!
Свидимся — не знаю, но — споёмся!
С мне-самой неведомой землёю —
С целым морем, Райнер, с целой мною!

Не разъехаться — черкни заране.
С новым звуконачертаньем, Райнер!

В небе лестница, по ней с Дарами…
С новым рукоположеньем, Райнер!

— Чтоб не за́лили, держу ладонью. —
Поверх Роны и поверх Rarogn’a,
Поверх явной и сплошной разлуки
Райнеру — Мариа — Рильке — в руки.

Анализ стихотворения «Новогоднее» Цветаевой

Впервые «Новогоднее» стихотворение Марины Ивановны Цветаевой было опубликовано в парижском журнале «Версты».

Стихотворение датируется февралем 1927 года. Вместе с семьей поэтесса перебралась из Чехии во Францию. Материальное положение едва ли улучшается, печататься удается лишь время от времени, причем, за совсем уж скромный гонорар. Спасает переписка с Б. Пастернаком и – с поэтом Р. М. Рильке, в ту пору проживавшим в Швейцарии. Впрочем, начавшуюся переписку оборвала смерть поэта. Спустя несколько недель поэтесса и создает этот причудливый, по-настоящему понятный лишь им обоим, разговор. По жанру – поэма, реквием, послание на тот свет. Традиционное «с Новым годом» оборачивается емкими дополнениями «светом», «кровом». Действительно, поэт уже в ином мире, вечные кровы теперь окружают его. С самого начала стих словно обрушивается на читателя своими неправильностями, своеобразным синтаксисом, паузами, изобретательной рифмовкой, звукописью, анжамбеманами, насыщенной метафоричностью и лингвистической свободой. Поэтесса пересказывает умершему, как внешне буднично она узнала о его кончине. «Теперь – как ехал?»: она уверена, что для поэта на небе приготовлена особая обитель, недоступная людям прозаическим. «Как пишется на новом месте?»: впрочем, сам поэт – уже и есть неумирающее стихотворение. Она воспринимает его уход как посвящение в тайны бытия, даже рукоположение в священники. Стих изобилует не только привычными для М. Цветаевой тире, но и скобками, усиливающими скоропись, чуть задыхающийся ритм этого своеобразного письма. Имя «Райнер» кажется ей знаком избранничества (не следует забывать об особом пристрастии поэтессы к именам, в том числе, к своему). Его она окружает каскадом рифм всех видов и расцветок. Впрочем, не только оно повторяется, словно магическая формула, вызывающая дух поэта, но и множество других слов и понятий, земных и абстрактных. Как всегда у М. Цветаевой, это письмо – еще и путешествие внутрь себя. Эпитеты (месте звучном, первое видение), сравнение (как Эолова башня), ряды отрицаний, перечислений, обрывки фраз, мыслей, умолчания, вопросы и восклицания. Образ Парижа, враз померкший перед тайной совершившегося ухода. Rarogn – место упокоения поэта.

Многомерное произведение «Новогоднее» М. Цветаевой – попытка сохранить нерасторжимую связь с родственным ее душе поэтом, оставившим этот мир.