Труженицам Тамбовщины посвящается
Когда ещё поля под вьюгой,
Окно бело от холодов, —
Присядьте, милые подруги,
Над строками моих стихов.
И отдохните в синий вечер,
Пока затих в степи овин.
…Всю жизнь
продлился «год мужчин»,
А в прошлом –
выдался «год женщин»…
Мы в год прошедший,
как всегда, —
Детей растили,
Шли по пашне.
И хлеб
И лес
в степной красе
Растут не без участья нашего,
Кирпич к кирпичику положим,
На косогоре встанет дом.
И песни,
Что мы сами сложим,
По-женски,
тихо пропоём…
Я езжу много,
Слышу много
Счастливых слов
и горьких слов.
На сердце
лягут, как тревога,
И гнев,
И женская любовь,
И лица,
схожие и разные
С судьбою женщины в войну.
…И в год один
Расскажешь разве
Хотя бы
про одну судьбу?
И судьбы я не выбирала.
И пела женщин, как могла.
Но года мало,
Жизни мало,
Скупы сердечные слова.
Ничто – степная даль и реки.
Ничто – рассветы и восход.
Ничто
земля без человека.
На ней
одна зима
растёт…
Так и начала жизни нету
Без женщины,
Без слова «мать».
Дано ей украшать планету
И род
И землю продолжать.
Затопит печь,
побелит избу,
Скатёрку белую пригладит.
А за её судьбой –
Отчизна
С седою материнской прядью.
Она – и юг,
Она – и север,
И лён с кочующей волной.
Пустыня с древними поверьями
И горы с тонкою луной.
Но пусть простят мне
дали дальние,
Гористый юг,
Сибири ширь,
Что здесь,
в степных своих окраинах,
Я выбираю героинь.
Здесь удивляюсь каждой жизни,
Здесь судьбы к сердцу пролегли,
Для коих ширь большой Отчизны
С тамбовской началась земли.
Когда ещё поля под вьюгой,
Окно бело от холодов, —
Присядьте, милые подруги,
Над строками моих стихов…
