Посв. Л. П.
Имен тенистых не забуду
и слез искристых не пролью
я поцелую сам Иуду
и сам Евангелие пропью.
За деревянной той скамейкой
где падает Сентябрь плашмя
с логарифмической линейкой
вы долго ищите меня.
А я в загуле, я в Кусково
где рабский дух и графский блуд,
где клены как стихи гланскова
невинным детям щеки трут.
Не видно правды, Славы кроме,
той, что скандалами сыта
и грусть моя — голландский домик
краснеет с Богом от стыда.
Карета подана! Прощай!
Моя неслыханная юность
мой королевски черный чай
и рюмок сладкозвонных лютость.
Прощай за юбками вранья
Моя невиданная наглость —
Я к ак старик, что пьет коньяк
когда до смерти час осталось.
Кого любил, неужто иней?
Боготворил?! Неужто — тень?
Одно из двух махрово… или
в махорке черная сирень.
Карета подана… спеши
давным давно открыта церковь,
где с грохотом спадут с души
любви — заржавленные цепи!!!
