Царь Клеомен никак не мог решиться,
он матери открыть боялся правду —
условье соглашенья с Птолемеем:
заложницей проследовать в Египет
ей надлежит, вслед за детьми, — как низко,
как недостойно такое требовать.
Он приходил, но так и не решался.
Он начинал и тотчас осекался.
Но и без слов все поняла царица
(ее давно достигли пересуды),
и сыну помогла она открыться,
со смехом приняла она условье,
сказав, что безгранично рада счастью
и в старости полезной быть для Спарты.
А униженье — стоит ли об этом?
Откуда этим выскочкам Лагидам
знать, что такое гордый дух спартанский, —
нет, не под силу никаким обидам
унизить Величайшую из Женщин,
царицу — мать спартанского царя.
>
