На каменной горе святая
Обитель инокинь стоит;
Под той горой волна морская,
Клубяся, бурная шумит.
Нежна, как тень подруги милой,
Мелькая робко в облаках,
Луна взошла, и блеск унылый
Дрожит на башнях и крестах.
И над полночными волнами,
Рассеяв страх в их грозном сне,
Она жемчужными снопами
Ложится в зыбкой глубине.
Корабль меж волн, одетых мраком,
Был виден, бурям обречен.
И уж фонарь отплытья знаком
Был на корме его зажжен.
Там бездны тайной роковою
Судьба пловцов отравлена,
А здесь небесной тишиною
Обитель инокинь полна.
Пловец крушится, обнимая
Весь ужас бед, — надежды тень;
А здесь отшельница святая
Всю жизнь узнала в первый день.
Но есть за мирными стенами
Еще любви земной обман;
Сердца, волнуемы страстями,
Страшней, чем бурный океан!
На камне пред стеной угрюмой,
Один в безмолвии ночном,
Встревожен кто-то мрачной думой
Сидит, таяся под плащом.
Он молод, но следы печали,
Тоска и память черных дней
На бледном лике начертали
Клеймо губительных страстей.
И вдруг лампада пламенеет
В убогой келье на окне,
И за решеткою белеет
Подобье тени при огне. —
И долго… Но уж миновала
Ночная мгла, и в небесах
Румяная заря сияла, —
Исчезли призраки и страх.
И виден был далеко в море
Корабль, и вдаль он путь стремил,
И уж пловца младого горе
Лишь воздух влажный разносил.
