На площадях столиц был барабанный бой и конский топот,
 Июльский вечер окровавил небосклон.
 Никто не знал, что это сумерки Европы,
 Прощальная заря торжественных времен.
 Отшедший день, ты был высок и страден,
 От катакомб, где смертью попирали смерть,
 До самодержца, захлебнувшегося кровью рабьей,
 В кашне был ветер — бурю встретил серп.
 Еще наш век двенадцатый, а не первый,
 Еще не вскрыт мироточивый труп,
 И каждый камень падающей церкви
 Еще таит тепло его лобзавших губ.
 Но седина на храмах, тучен жрец забытый,
 Трибун велеречивый спит, и оскудел мудрец.
 Всё в житницах, поля пусты, а осень сыплет
 Владыкам золото и нищете багрец.
 Раскрыты закромы, зерно столетий топчет каждый.
 Сокровищницы опустели, мертв закон.
 Табунщик-время освежает пажить,
 Нас отметая для иных племен.
 И с человека опадают ризы.
 Загроможденный мир пред ним велик и пуст.
 Опять, как на заре своей безумной жизни,
 Он чтит огонь в печи и хлеба кус.
 О, радость жить на рубеже, когда чисты скрижали,
 Не встретить дня и не обресть дорог,
 Но видеть, как истаивает запад дальний
 И разгорается восток.
Илья Эренбург — На площадях столиц был барабанный бой: Стих
> 

