Мирских волнений и страстей
И след исчез в душе моей.
Мертво все то, что сердце жгло,
Когда я ненавидел зло,
И я ли сам иль милый друг
В беде — ни до чего вокруг
Мне дела нет. Лишь смерть одна
Во мне жива, и вот она
Задернуть занавес идет.
Спектакль окончен, и народ,
Зевая, повалил домой, —
Родной немецкий зритель мой!
Людишкам добрым перед сном
Пожрать бы да запить вином.
Рюмашку — хлоп! И смейся, пой…
Гомеров так сказал герой:
«Везде — и в Штуккерте, пожалуй, —
Живой филистер, хоть самый малый,
Счастливей, чем призрак, чем сам Пелид,
Что в темном царстве душ царит».
>
