За горы солнце закатилось,
 Долины облеклися в мрак,
 Едва лишь только небо рдилось,
 Пурпуровый являя зрак.
 Там влажные пары струились
 По разноцветным гор верхам;
 Туманы белы там сребрились,
 Клубясь по бархатным лугам.
 Глубока тишина настала
 В кудрявых рощах и в полях;
 Забава шумна умолкала
 Увеселять игрой в селах.
 Луна янтарный луч пустила
 Из синих яхонтных небес
 И слабым светом осветила
 Там хижинку среди древес,
 На Праге коея сидели
 Сын в тишине с отцом своим,
 На звезды, на луну смотрели
 И мирно занимались сим.
 Вдруг старец горькими слезами
 Молчанье мертвое прервал,
 С прискорбием сплеснув руками,
 «Великий боже!..» — он вскричал,
 «О чем ты плачешь, мой родитель?» —
 Спросил тут юноша, стеня.
 «Я зрю — небесная обитель
 В объятия зовет меня.
 Ах, сын мой нежный, сын любезный!
 Уж скоро кончится мой век.
 Так! скоро ты, несчастный, бедный,
 Лишишься и отца…» — он рек.
 И слезы частые ручьями
 Из томных потекли очей.
 «Я беден был всегда, и нами
 Гнушалось счастье в жизни сей.
 С каким мученьем умираю,
 Тебе что, мой любезный сын,
 Наследства мало оставляю!
 Но сим богат хоть будь один:
 Люби сердечно добродетель
 И ближнего, как сам себя;
 Будь и врагам ты благодетель —
 То бог помилует тебя,
 Бог сделает счастливым верно».
 Лишь только он ему сказал,
 В последний раз обнявши нежно.
 Как вдруг весь побледнел — упал.
 Сын добрый всё исполнил точно,
 Отец что добрый говорил:
 Провел жизнь тихо, беспорочно,
 До самой смерти счастлив был.
Гавриил Каменев — Старик: Стих
> 

