«Графы и князья имперские,
Изготовьтесь к трудным подвигам,
Собирайте храбрых рыцарей
В Палестину на войну идти!
Воспылайте в сердце ревностью
Мстить неверным за религию
И блестящими победами
Вы разрушьте власть калифскую!»
Так в пространной всей Германии
От Дуная к Бельту бурному
Увещанья папы римского
Звучным гласом раздавалися.
Ревность к вере, слава, мужество
Воспылали в сердце Глейхена:
Он в числе князей и рыцарей
В Палестину собирается.
Оставляет в лютой горести
Он свою супругу милую,
На брегу ручья струистого
С ней прощается в последние,
Вырываясь из объятия,
С новым жаром возвращается.
Души нежные и страстные
В поцелуях жарких, пламенных
Съединяются на их устах.
Льются слезы из очей ее,
Слезы горькие, сердечные,
И растрепанные волосы,
Рассыпаясь, развеваются
По стальным доспехам рыцаря.
Подражание немецкому.
Как орел в день красный, солнечный
Быстро вверх летит по воздуху,
Так на добром на коне своем
Граф поспешно удаляется.
Он в воинский стан приехавши,
Видит войски, видит рыцарей,
В Палестину поспешающих.
Пламенеют все желанием
Оказать в сраженьях мужество
И в геройских храбрых подвигах
Лить рекой кровь сарацинскую.
Ужас рыцарям предшествует,
И победа с звучной славою
Им плетет венки лавровые.
Перед всеми отличается
Граф с его оруженосцами,
Поощряем к вере ревностью,
Без боязни и без трепета
Предает себя опасностям,
Он в священном исступлении
Проливает кровь неверную,
Покрывает землю трупами,
Иордан в волнах тела несет.
Но, с чрезмерною отважностью
Предаваясь он опасностям,
Начал жаркое сражение
С небольшим отрядом воинов.
На венгерском он коне своем
Повсеместно им предшествовал,
Презирая сопротивников,
Поражал их острием меча.
Как из лука вдруг звенящего
Засвистев стрела по воздуху,
Пробивает сталь брони его
И пронзает ребра рыцаря.
В зверском бешенстве бросаются
Злые варвары на Глейхена,
Дикий вопль их лютой ярости
Раздается по окрестностям.
Раздраженный их неистовством,
Он за острый меч хватается,
Взором гордым и презрительным
На свирепых смотрит варваров.
Но из раны кровь текущая
Ослабляет силы рыцаря.
Тщетно воины старалися
Победить толпу противников:
Сарацины удаляются
И влекут с собою Глейхена,
Оковав цепями тяжкими.
Восхищенный сей победою,
Хочет видеть калиф пленника.
Весь в крови, в пыли сражения,
Граф представлен во дворец его.
С гордым видом и насмешливым
Говорил ему владелец сей:
«Глейхен, ты тепере пленником,
Где твои герои, рыцари?
Пусть придут освободить тебя
Из числа моих невольников.
Между тем в доспехах рыцарских,
Излечивши рану тяжкую,
Поливай цветы в саду моем
Ты рукой твоей геройскою».
Излечивши рану Глейхена,
В сад серальский повели его
Поливать цветы душистые.
Водометы там из мрамора
И бассейны из аспида.
Пышность всюду представлялася
В украшениях искусственных,
А природы вид застенчивый
Трепетал под игом роскоши.
Глейхен, мужеством и храбростью
Столь ужасный неприятелям,
Вскоре сделался из рыцаря
Попечительным садовником.
С неусыпным трудолюбием
Занимается работою.
Вид природы обновляется
Благодетельной рукой его.
Дал он волю всем растениям,
И течению источников
Отверзает путь свободнейший.
Воды чистые, прозрачные
Там с журчаньем изливаются,
Протекают меж кусточками
По песку, по мелким камешкам.
Орошается струями их
На лугу трава цветистая.
Сад трудами графа Глейхена
Станов_и_тся лучше прежнего.
Лишь заря в одежде розовой
На востоке появляется,
Сквозь покров тумана сизого
Сыплет золото с рубинами
И веселою улыбкою
Предвещает утро красное,
Он поспешно одевается,
Кормит птиц, в саду летающих,
В пруд бросает зерна хлебные.
Там играет рыба резвая
В глубине воды кристальныя
И, кидаясь вверх, круги струит
На его стеклянной плоскости.
Прежде рыцари и воины
Окружали графа Глейхена,
А теперь фазаны, голуби
И павлины златоперые
Ходят вкруг его, пшено клюют.
Но при всех природы прелестях
Часто скука, грусть, уныние
Отягчают душу рыцаря.
Часто, скрывшись в тень прохладную
Мелколиственной акации,
Он слезами обливается
О своей жестокой участи.
У журчащего источника
Вспоминает дни спокойные,
Как с любезною супругою
Провожал он жизнь счастливую
В тишине и в удовольствии.
Но под тень древес развесистых
И ручья на берег чистого
Повсеместно графу следует
Томный взор калифской дочери.
В сердце нежном возгорается
Пламень страстный любви к нему.
Часто в сладостном унынии,
Пригорюнившись, сидит она
И его супруги счастию,
Воздыхаючи, завидует.
Ах, нельзя словами слабыми
Описать во всей подробности
Красоту калифской дочери,
И нельзя изобразить лицо
Миловидное, приятное,
Рост, осанку, стройный стан ее,
Взоры томные, любезные,
Где, как в самом чистом зеркале,
Непорочность с добродетелью
В скромном виде представлялася.
Чтоб короче всё сказать об ней:
Таковых собранья прелестей
Не бывало и не видано
При дворах султанов Азии.
Из высоких окон терема
Часто взоры сей красавицы
Обращались на садовника.
Робость, стыд, желанья страстные
Колебали сердце нежное.
Долго им сопротивляяся,
Напоследок в сад идет она.
По ступеням круглой лестницы
Тихим шагом вниз спускается,
Но от страха и стыдливости
Кровь в Селине взволновалася,
Ослабев, она вдруг падает
На цветочки благовонные,
Хлад по нервам разливается,
И любезное лицо ее
Покрывает бледность смертная.
Занимался граф работою,
Из протока воду черпая,
Поливал тогда цветы в саду;
И меж розами, лилеями
Видит он девицу милую.
Как в струях прозрачных озера
Вид луны изображается,
Так Селину посреди цветов
Глейхен видит в нежных прелестях.
Ветерок прохладный западный
Вьется в темных волосах ее,
С тихим трепетом глядит она
На любезного садовника.
Если б Глейхен музильмано<м> был,
Удалился б от прекрасный,
Но не знает страха, робости
Сердце смелое, геройское.
С видом скромным и почтительным
Он к Селине приближается.
Боязливая красавица
Хочет прочь бежать от рыцаря,
Но смущение с стыдливостью
Ей в намереньи препятствуют.
Ослабев, вторично падает
На цветы, росой блестящие.
Вздохом жарким взволновалася
Грудь калифской милой дочери.
Разливалась бледность с томностью
По прелестному лицу ее.
Граф страшится, чтоб от слабости
С нею обморок не сделался,
Освежить ее старается
Из ручья водой холодною.
Чуть Селина робким голосом
Начинает говорить ему,
Но умолкла и в смущении
Проливает слезы горькие.
С нежной ласкою, с приятностью
Утешает он любезную.
С видом скромным, воздыхаючи,
Руку графу подает она.
Милый взор, осанка, прелести
Потрясают сердце рыцаря,
Но он страсти сей противится:
Вспомнил вдруг супругу нежную,
И обет взаимной верности,
И священный долг супружества
Оживляются в душе его.
Он, Селину взявши за руку,
Тихо по саду ведет ее
И в молчаньи приближается
Ко дверям серальской лестницы,
Но она, поспешно вырвавшись,
Удалилася от рыцаря
И в своей печальной комнате,
Запершись, всю ночь проплакала.
Нужно ль будет мне рассказывать
Вам, читательницы милые,
Что Селина каждый, каждый день
Посещала цветники в саду,
Что бежал сон от очей ее,
Целым веком ночь казалася,
Что, едва заря румяная
Покрывала небо пурпуром,
Одеваясь, поспешала в сад
Зреть предмет любви и нежности.
Граф хоть в рабстве был и счастливым,
Но любовью не уменьшилась
В нем приверженность к религии.
Он намеренье взял твердое
Сарацинку столь прелестную
Научить священной истине.
Страсть намеренью способствует,
И Селину обращает он
В христианскую религию.
Глейхен всячески старается
И выдумывает способы,
Чтоб красавицу любезную
Взять с собой в свое отечество,
Чтоб избавить и спасти ее
От свирепого родителя.
Вихри, волны, гром и молнии
Презирает сердце страстное,
И Селина соглашается
Скрытно ехать с ним в Германию.
Но, при всей к супруге верности,
Мог ли граф, любя столь пламенно,
Увезти ее девицею?
Пусть притворные смиренники,
Здесь читая, улыбаются, —
Нужда пишет часто свой закон.
Граф из слабостей естественных
Избрал самую малейшую.
Он клянется в вечной верности,
Он клянется быть супругом ей.
Ночь побегу их способствует,
Судно быстро по волнам плывет,
Время скоро мчится, в радости
Целый год минутой кажется.
Граф с любезною подругою
Счастьем новым наслаждается;
В новых клятвах вечной верности
Дни проходят у любовников,
И по долгом путешествии
Глейхен прибыл с ней в отечество.
Вечер в ризах черных, пасмурных,
Рассыпая тени влажные
По долине и кустарникам,
Разливал туман, как озеро.
Глейхен к замку приближается,
Где он жил с супругой верною.
Шпицы башен, мхом покрытые,
Из тумана возвышаются.
В роще темной соловей поет,
Ручейки журчат по камешкам,
Бьют часы — и глухо в воздухе
Колокольный звон теряется.
Глейхен вспомнил, воздыхаючи,
Время юных лет протекшее,
Он себе представил мысленно,
Как супруга с ним прощалася,
Как из томных из очей ее
Слезы перлами катилися,
Как в жестоком он отчаяньи
С ней расстался на брегу ручья.
«Горе мне, — наш рыцарь думает, —
После пламенных лобзаниев
Я представлю ей совместницу, —
Вид Селины оскорбит ее,
Что скажу я в оправдание?»
Граф вступает в древний замок свой
И в покой супруги милыя
Поспешает с робкой радостью.
Дочь султанская в смущении
Тихо вслед идет за рыцарем
И от страха и стыдливости
Прикрывает красоту свою
Покрывалом тонким, шелковым.
Граф взошел супруги в комнату,
Видит в черном одеянии
Он жену свою любезную.
В скуке, в горести глядит она
На портрет супруга нежного,
Держит арфу — песнь печальную
Припевает тихим голосом.
Томный звук от струн сливается
С тоном голоса унылого.
Арфа падает из рук ее,
Вскрикнув, вмиг она бросается
В распростертые объятия
К мужу, ею столь любимому.
Проливая слезы радости,
Лобызает он жену свою,
Бледность прелестей лица ее
Он кропит слезой горячею.
С видом робким и отчаянным
Ждет своей Селина участи,
Воздохнувши, повергается
На колени пред графинею
И дрожащим, томным голосом
Начинает говорить она,
Но едва произнести могла:
«Я калифа дочь несчастная..,»
Онемела и от слабости
Пала в обморок бесчувственна.
Глейхен начал говорить об ней:
«Так, графиня, из любви ко мне
Дом отца она оставила,
Из неверной обратилася
В христианскую религию.
Я прекрасной сарацинке сей
Одолжен моей свободою.
Путешествия, опасности,
Смерть она, погибель презрила
Из чрезмерныя любви ко мне».
Тут графине открывается
Связь супруга с незнакомкою,
Но душа ее возносится
Над пустыми предрассудками
И в своих сердечных чувствиях
Побеждает гнусность ревности.
Бросив нежный взгляд на Глейхена,
Заключает во объятия
Злополучную совместницу.
Покрывало сняв с лица ее,
Говорит она: «Мы вместе все
Будем жить в взаимной верности
И друг друга будем ввек любить
Неразрывною любовию,
И не только ложе брачное,
Но и гроб — могила темная
Пусть навек не разделяют нас».
Духовенство оскорбляется,
Видя двух супруг у Глейхена,
И закона нарушение
Хочет мстить ему проклятием.
Граф поспешно в Рим отправился,
Он целует туфлю папскую,
Ищет папы покровительства.
С видом, кротости исполненным,
Сей начальник говорит ему:
«Не могу закона строгостью
Разорвать взаимный узел сей.
Коль любовь соединила вас,
В мире будьте все, в спокойствии».
Граф с восторгом возвращается
К двум супругам во объятия.
Радость, счастье, удовольствие
В сем семействе водворилися;
Ревность, скука, попечении
Прочь от замка удаляются.
Две супруги нежно, искренне
Меж собой питали страсть любви
И взаимным удовольствием
Графу, ими столь любимому,
Услаждали жизнь блаженную.
Стен серальских в пышной роскоши
Окруженный взором прелестей,
Сам султан в забавах, в счастии
Мог ли графу уподобиться, —
Иногда с одной черкашенкой
Он утех вкушает сладости,
Граф же с новым удовольствием
От любви супруг питается.
По обеим сторонам его
Две подруги, сердцу милые,
Посреди их он покоится
В целомудренных объятиях.
Каждый год блаженной жизни сей
Был увенчан новой радостью:
Два любви залога нежные
К счастью Глейхена рождалися.
Он в семейственном спокойствии
До глубокой дожил старости,
И власами серебристыми
Приукрасилось чело его.
Но когда из жизни временной
Перешел он в вечность мирную,
И супруги скоро вслед за ним
Бренность жизни сей оставили.
Как, на брачном ложе вместе все,
Живши в свете сем, покоились,
Так и в гробе по бокам его
Вместе вечным сном покоятся.
