Перевод Г. Чулкова
Под небом тоски и печали,
Где тучи к равнине припали,
Версты идут…
И туч бесконечных гряда
Влечется в небесной пустыне,
A версты идут по равнине
В безвестную даль, туда…
И высятся в селах над крышами башни;
Усталые люди идут вереницей, всегда —
От пашни до пашни.
Так люди блуждают, им отдыха нет, —
И стары, как путь, за плечами сто лет, —
Из равнины в равнину плетутся
Чрез былые года и навечно;
И обозы телег бесконечно
Впереди и за ними влекутся
К деревням, на ночлег —
Вереница телег…
И мучителен крик утомленных осей
В беспредельности дней и ночей.
Бесконечность равнин,
Как томительный сплин!
И в язвах — земля, на участки разбита,
Межами изрыта
Поля так печальны и фермы убоги,
И двери все настежь у самой дороги.
И кровлю гнилую — как будто корыто —
Ветер дырявит ударом неверным.
Ни травки зеленой, ни красной люцерны,
Ни зернышка хлеба, ни листьев, ни льна, ни ростка,
Так годы проходят — за веком века.
И клен у порога, грозою расколот,
В себе воплощает страданье и голод.
Равнина, равнина! Бледнее пустыни!
Всегда бесконечна — и прежде, и ныне…
И часто в лазури
Рождаются страшные бури;
И, кажется, молот
Колеблет времен коромысла,
Равняет ударами числа.
Ноябрь завывает в безумном тумане,
Как вечером волк на печальной поляне.
И сучья, и травы замерзли, несутся,
И листья в аллеях влекутся,
Ударами кто-то их гонит в канавы…
И там, на дорогах, распятья
Раскрыли во мраке объятья,
И будто растут и внезапно уходят,
При криках от страха, туда, где заходят
Кровавые зори.
И снова равнина; и снова равнина,
Где ужас блуждает, где вечно кручина!
Река отошла от своих берегов,
И волны не могут достигнуть лугов.
И в ложе реки — торфяные запруды
Дугой искривились. — Ненужные груды! —
Как почва, погибли и высохли воды;
И меж островов, от морской непогоды
В бухте закрытой — яростно молоты, пилы
Рушат и пилят стропила
Старых, гнилых кораблей.
Бесконечность равнин,
Как томительный сплин!
По колеям утомленных полей,
Траурных, жалких полей,
Шествует бедность в веках…
О равнина, равнина!
И птицы крылами ее бороздят,
Мелькая в небесных волнах,
С тоскою о смерти кричат.
О равнина, равнина!
Однообразна равнина, как злоба, и вечна;
И страна бесконечна,
Где бледное солнце, как голод, царит,
A на реке одинокой — вдали —
В водовороте кипит
Великое горе земли.
