Перевод Ю. Корнеева
Я тот, чьи прорицанья страшны,
Как рев набата с башни.
Три савана, снегов белей,
Среди полей
Прошли походкою людей,
И каждый факел нес горящий,
И косу, и топор блестящий.
Но глаз увидел только мой,
Что над землей
Пылают небеса бедой.
Осуждены и всходы и поля, —
Напрасны слезы и мольбы, —
Грядет
Пора, когда себе зобы
Добычей воронье набьет.
Я тот, чьи прорицанья страшны,
Как рев набата с башни.
Плоды в садах гниют и распухают;
Побеги на ветвях,
Обугливаясь, отмирают;
Трава горит, и в закромах
Ростки пускает семя;
Все лживо: солнце, тучи, время.
Отравлены равнины, и над ними
Закат, в огне и серном дыме,
Махает крыльями своими.
Под тихий свод церквей
Походкою людей,
Сплоченных волею одною,
Входили саваны чредою,
И все, кто в храме был,
Не находя в молитве сил,
Бежали прочь, потупив взор.
Но только в голове моей
С тех пор
Всегда звучат, гремят раскаты
Безумно бьющего набата.
Я тот, чьи прорицанья страшны,
Как рев набата с башни.
Напрасно станут лбы и руки
Стучаться в грудь судьбы, продля
Еще на много лет борьбу и муки.
Пощады нет у ней:
Осуждены и всходы и поля.
Кто скажет мне, когда они умрут?
А вдруг воскреснет день, когда,
Как в прежние года,
Под светлым небом будет хлеб наградой
За древний труд?
Но забегать вперед не надо.
И мимо саваны проходят,
Снегов белей,
И говорят в тиши полей
Друг с другом языком людей.
