Пора закругляться. Подходит зима.
 Н.С.
Проснешься — и видишь, что праздника нет
 И больше не будет. Начало седьмого,
 В окрестных домах зажигается свет,
 На ясенях клочья тумана седого,
 Детей непроснувшихся тащат в детсад,
 На улице грязно, в автобусе тесно,
 На поручнях граждане гроздью висят —
 Пускай продолжает, кому интересно.
Тоскливое что-то творилось во сне,
 А что — не припомнить. Деревья, болота…
 Сначала полями, потом по Москве
 Все прятался где-то, бежал от кого-то,
 Но тщетно. И как-то уже все равно.
 Бредешь по окраине местности дачной,
 Никто не окликнет… Проснешься — темно,
 И ясно, что день впереди неудачный
 И жизнь никакая. Как будто, пока
 Ты спал, — остальным, словно в актовом зале,
 На детской площадке, под сенью грибка
 Велели собраться и все рассказали.
 А ты и проспал. И ведь помнил сквозь сон,
 Что надо проснуться, спуститься куда-то,
 Но поздно. Сменился сезон и фасон.
 Все прячут глаза и глядят виновато.
 Куда ни заходишь — повсюду чужак:
 У всех суета, перепалки, расходы,
 Сменились пароли… Вот, думаю, так
 И кончились шестидесятые годы.
Выходишь на улицу — там листопад,
 Орудуют метлами бойкие тетки,
 И тихая грусть возвращения в ад:
 Здорово, ну как там твои сковородки?
 Какие на осень котлы завезут?
 Каким кочегаром порадуешь новым?
 Ты знаешь, я как-то расслабился тут.
 И правда, нельзя же быть вечно готовым.
Не власть поменяли, не танки ввели,
 А попросту кто-то увидел с балкона
 Кленовые листья на фоне земли:
 Увидел и понял, что все непреклонно
 И необратимо. Какой-то рычаг
 Сместился, и твердь, что вчера голубела,
 Провисла до крыши. Вот, думаю, так
 Кончается время просвета, пробела,
 Короткого отпуска, талой воды:
 Запретный воздушный пузырь в монолите.
 Все, кончились танцы, пора за труды.
 Вы сами хотели, на нас не валите.
Ну что же, попробуем! В новой поре,
 В промозглом пространстве всеобщей подмены,
 В облепленном листьями мокром дворе,
 В глубокой дыре, на краю Ойкумены,
 Под окнами цвета лежалого льда,
 Под небом оттенка дырявой рогожи,
 Попробуем снова. Играй, что всегда:
 Все тише, все глуше, все строже — все то же.
1999

