Маленькая поэма
Ах, тетушка! Ах, Марья Львовна
Василью Львовичу сестра!
Пушкин, Дельвиг
Как скучны статьи Катенина!
Предсмертные слова
Василия Львовича Пушкина
…Он писал в посланье к другу:
«Сдавшись тяжкому недугу,
На седьмом десятке лет,
Дядя самых честных правил,
К общей горести, оставил
Беспокойный этот свет.
Вспомним дядюшку Василья!
Произнес не без усилья
И уже переходя
В область Стикса, в царство тени:
«Как скучны статьи Катени —
На! «Покойся, милый дядя!»
Но чтоб перед кончиной,
В миг последний, в миг единый —
Вдруг припомнилась статья?!
Представая перед Богом,
Так ли делятся итогом,
Тайным смыслом бытия?!
Дядюшка! Василий Львович!
Чуть живой, прощально ловишь
Жалкий воздуха глоток, —
Иль другого нет предмета
Для предсмертного завета?
Сколь безрадостный итог!
Впрямь ли в том твоя победа, —
Ты, «Опасного соседа»
Всеми признанный певец, —
Чтоб уже пред самой урной
Критикой литературной
Заниматься наконец?!
Но какой итог победней?
В миг единый, в миг последний —
Всем ли думать об одном?
Разве лучше, в самом деле,
Лежа в горестной постели,
Называемой одром,
Богу душу отдавая
И едва приоткрывая
Запекающийся рот,
«Произнесть: «Живите дружно,
Поступайте так, как нужно,
Никогда наоборот…»?
Иль пожаловаться :»Боже!
Всем в удел одно и то же!
Со слезами в мир пришед,
Перед смертью вновь рыдаю
И в слезах же покидаю
Беспокойный этот свет?
Разве лучше, мир оставя,
О посмертной мыслить славе, —
Ах, к чему теперь оне —
Славы дань, мирские толки:
«Благодарные потомки,
Не забудьте обо мне!».
Иль не думать о потомках,
Но печалиться о том, как
Тело бренно, говоря
Не о грустной сей юдоли,
Но о том, как мучат боли,
Как бездарны лекаря?..
О, последние заветы!
Кто рассудит вас, поэты,
Полководцы и цари?
Кто посмеет? В миг ухода
Есть последняя свобода:
Все, что хочешь, говори.
Всепрощенье иль тщеславье —
В этом ваше равноправье,
Ваши горькие права —
Ропот, жалобы и стоны…
Милый дядя! Как достойны
В сем ряду твои слова!
Дядюшка, Василий Львович!
Как держался! Тяжело ведь —
Что там! — подвигу сродни —
С адским дымом, с райским садом
Говорить о том же самом,
Что во все иные дни
Говорил: в рыдване тряском,
На пиру ли арзамасском…
Это славно, господа!
Вот достоинство мужчины —
Заниматься в день кончины
Тем же делом, что всегда!..
…Что-то скажешь, путь итожа?
Вот и я сегодня тоже
Вглядываюсь в эту тьму —
В эту тьму, чернее сажи,
Гари, копоти, ея же
Не избегнуть никому.
Благодарное потомство!
Что вы знаете о том, что
Составляло существо
Этой преданности слову —
Суть и тайную основу
Мирозданья моего?!
Книжные, святые дети,
Мы живем на этом свете
В сфере прожитых времен,
Сублимаций, типизаций,
Призрачный ассоциаций,
Мыслей, звуков и имен.
Что ни слово, то цитата.
Как еще узнаешь брата,
С кем доселе незнаком?
На пути к своим Итакам
Слово ставим неким знаком,
Неким бледным маяком.
Нрав особенный? Причуда?
Так и жить тебе, покуда
Дни твои не истекли:
На пиру сидим гостями,
Прозу жизни жрем горстями
И цитируем стихи.
Но о нас, о книжных детях,
Много сказано. Для этих
Мы всегда пребудем — те.
Славься, наш духовный предок,
Вымолвивший напоследок:
«Как скучны статьи Катенина!»..
………………………….
1988-1995
// В «Последнем времени» имеется существенно другой вариант.
