Навеки врублен в память поколений
Тот год в крови, Тот снег И та страна,
Которой даже мысль была странна —
Что можно перед кем-то – на колени…
Да, нам далась победа нелегко.
Да, враг был храбр.
Тем больше наша слава.
Нам всем, как хлеб, нужна привычка
Других без плача провожать,
И весело самим прощаться,
И с лёгким сердцем уезжать.
Мыслящий человек должен уметь извлекать большое удовольствие из мелких радостей жизни, потому что чем у него больше в голове стоящих мыслей, тем у него меньше в жизни крупных радостей.
Раз так стряслось, что женщина не любит,
Ты с дружбой лишь натерпишься стыда,
И счастлив тот, кто разом все обрубит,
Уйдет, чтоб не вернуться никогда.
Когда пробуешь собрать, если так можно выразиться, под одну крышу написанное тобою в разные годы, то возникает два соблазна: во-первых, хочется исправить в старых сочинениях хотя бы то, что, на твой нынешний взгляд, явно плохо с художественной точки зрения. Во-вторых, возникает соблазн привести задним числом некоторые страницы старых книг в соответствие с твоими нынешними взглядами на жизнь людей и историю общества.
Война есть ускоренная жизнь, и больше ничего. И в жизни люди помирают, и на войне то же самое, только скорость другая.
Будь хоть бедой в моей судьбе,
Но кто б нас ни судил,
Я сам пожизненно к тебе
Себя приговорил.
Я здесь ни с кем делиться не хочу.
Свое ты редко здесь услышишь имя,
Но если я молчу — я о тебе молчу,
И воздух населен здесь лицами твоими.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась…
Надо о славе судить,
только зная,
как она достаётся.
Слишком много друзей не докличется
Повидавшее смерть поколение.
И обратно не все увеличится
В нашем горе испытанном зрении.
Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.
Мы здесь привыкали,
что быть убитым —
входит в обязанности врага.
Все романы обычно на свадьбах кончают недаром:
Потому что не знают, что делать с героем потом.
