Любимая,— жуть! Когда любит поэт,
 Влюбляется бог неприкаянный.
 И хаос опять выползает на свет,
 Как во времена ископаемых.
Глаза ему тонны туманов слезят.
 Он застлан. Он кажется мамонтом.
 Он вышел из моды. Он знает — нельзя:
 Прошли времена и — безграмотно.
Он видит, как свадьбы справляют вокруг.
 Как спаивают, просыпаются.
 Как общелягушечью эту икру
 Зовут, обрядив ее,— паюсной.
Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,
 Умеют обнять табакеркою.
 И мстят ему, может быть, только за то,
 Что там, где кривят и коверкают,
Где лжет и кадит, ухмыляясь, комфорт
 И трутнями трутся и ползают,
 Он вашу сестру, как вакханку с амфор,
 Подымет с земли и использует.
И таянье Андов вольет в поцелуй,
 И утро в степи, под владычеством
 Пылящихся звезд, когда ночь по селу
 Белеющим блеяньем тычется.
И всем, чем дышалось оврагам века,
 Всей тьмой ботанической ризницы
 Пахнёт по тифозной тоске тюфяка,
 И хаосом зарослей брызнется.


 (9 оценок, среднее: 4,67 из 5)
 (9 оценок, среднее: 4,67 из 5)
Если что-то брать у Пастернака на память, то только это: любимая. — жуть! Когда любит поэт, влюбляется бог неприкаянный.