Мрак распростерся везде.— И я под крылами Морфея,
 Скукой вчера отягчен, усыпился и грезил:
 Будто б муза ко мне на облаке алом слетела,
 И благодать воцарилась в бедной хате пиита.
 С благоговеньем взирал на прелестны богинины взоры,
 Руку простер я возжечь фимиам, но рука онемела,
 Как от волшебной главы злой Медузы, сын пропасти лютой.
 «Феб!— я воскликнул,— почто я последней лишаюся силы?
 Что отвергаешь мои тебе приносимые жертвы?
 Или назначил мне рок вовеки не быть твоим сыном?»
 — «Нет!— мне сказала тогда богиня, со пламенным взором,—
 Ты преступаешь закон — и в неге Морфею предался.
 Спишь — и твоя на стене пребывает в безмолвии лира!
 Спишь — и фантазии луч остается тобой не обделан!
 Встань, отряси от очей последню дремоту, и лирой
 Превознеси ты тот день, который увидел рожденье,
 Славой увенчался век еще младого пиита.
 Да воспоется тобою Вильгельма счастливая участь!»
 Я встрепенулся, восстал и на лире гремящей Вильгельму
 Песнь вопил: «О любимец пресветлого Феба, ты счастлив!
 Музы лелеют тебя и лирою слух твой пленяют!
 Ты не рожден быть со мною на степени равной Фортуны —
 Нет! твой удел с Алцеем и Пиндаром равен пребудет,
 Лирой, как древний Орфей, поколеблешь ты камни и горы!
 Парки, прядите вы жизнь Вильгельмову многие лета!
 Дайте, чтоб бедный пиит его славу бессмертну увидел!»
Антон Дельвиг — Стихи на день рождения Кюхельбекера: Стих
> 

