Устраивали Ватерлоо.
Считали: Наполеон
годится на роль Второго.
Но уклонился он.
Кто не ушёл в торговлю,
вторую тысячу лет
Второго ищет, второго.
Но всё ускользает след.
Безумствуют экстрасенсы.
И харьковская Марго
вздохнёт: «Второй — Вознесенский.
Секите его!
Он хам. Не хлопочет наседкой.
Бросил трубку, травя со мной.
Вознесенский — второй, Вознесенский —
второй».
Пропала моя фазенда.
Взорвались трубы зимой.
Сорвало силой подземной,
что было жизнью второй.
Почему ж Господь меня именно
отыскал в слепых временах?
Чтобы мог начертать это имя
в человеческих письменах?
Мешаем пепел и перлы.
Отвечу я на письмо:
«Поэт всегда — или Первый
или дерьмо».
>
