Ты светел в буре мировой.
 Пока печаль тебя не жалит.
 Она десницей роковой
 В темь изначальную провалит.
 Веселье xмельное пьяно.
 Всё мнится что восторг пронижет.
 Гортань прохладное вино
 Огнистою cтpyею лижет.
 Испил: — и брызнувший угар
 Похмельем пенистым пылится.
 И кубок ядовитых чар,
 Опорожненный, чуть дымится.
 Нет, он меня не обожжет:
 Я возлюбил души пустыню.
 Извечная, она лиет
 Свою святую благостыню.
 Извечная, она, как мать,
 В темнотах бархатных восстанет.
 Слезами звездными рыдать
 Над бедным сыном не устанет.
 Ты взору матери ответь:
 Взгляни в ее пустые очи.
 И вечно будешь ты глядеть
 В мглу разливающейся ночи.
 Вот бездна явлена тоской,
 Вот в изначальном мир раздвинут…
 Над бездной этой я рукой
 Нечеловеческой закинут.
 Ее ничем не превозмочь…
 И пробегают дни за днями;
 За ночью в очи плещет ночь
 Своими смертными тенями.
 * * *
 Вздохнешь, уснешь — и пепел ты,
 Рассеянный в пространствах ночи…
 Из подневольной суеты
 Взгляни в мои пустые очи, —
 И будешь вечно ты глядеть,
 Ты, — бледный, пленный, бренный житель —
 За гранями летящих дней
 В теней прохладную обитель…
Андрей Белый — Просветление: Стих
> 

