Константія любовь горячу ощущала,
И со мавриціемъ сойтися обѣщала,
Въ неотдаленныя, но темныя лѣса,
Какъ скоро ясныя померкнутъ небеса.
Пришелъ тотъ часъ, она колико ни трепѣщетъ,
Но слова даннаго и жара не отмѣщетъ;
Лѣсъ мрачностью покрытъ и тьмою лугъ одѣтъ:
Уже прекрасная на сходбище идетъ:
Идущая туда она изнемогаетъ,
Но умъ восторженъ весь: такъ буря восторгаетъ
На воздухъ отъ земли легчайшій сильно прахъ:
Въ ней сильная любовь преодолѣла страхъ,
И всю во нѣжности стыдливость побѣждаетъ:
Горчитъ Константію и столько жъ услаждаетъ.
Дождливая лугамъ погода хоть строга;
Однако зѣленяй отъ дождика луга.
Сей часъ ей кажется всѣхъ паче мѣръ ужасенъ;
Но паче же всѣхъ мѣръ пріятенъ и прекрасенъ.
Пришла: пастухъ ужъ тутъ, о щастливый пастухъ!
Воскликнулъ онъ: утѣшь, утѣшь любовь мой духъ!
По что принудило тебя теперь мутиться!
Ахъ, дай Маврицій мнѣ ко стаду возвратиться:
Отсрочь возлюбленный напасть мою, отсрочь!
Съ сей тьмою принесла и въ сердце тьму мнѣ ночь.
Съ какимъ пришла ко мнѣ жестокимъ ты отвѣтомъ!
А я тьмы ночи ждалъ съ тобою сердцу свѣтомъ.
Сюда въ другую ночь Маврицій я прийду:
Дай мнѣ привыкнути ко страху, ко стыду:
Отважняе тогда я буду въ сей пустынѣ;
Іюль, а не декабрь по мѣсяцѣ іюнѣ.
Не вдругъ, но предваренъ ко замерзанью лозъ,
Во ноябрѣ въ лугахъ является морозъ,
Не вдругъ себѣ и снѣгъ жилище обретаетъ,
Покроетъ землю онъ; покроетъ и растаеть;
Не трогай ты меня коль я всево миляй!
И ты миляе мнѣ всево, всево и зляй:
Не тако золъ Борей какъ море онъ терзаетъ.
Въ любви пастухъ кипитъ, пастушка замерзаеть.
Константія пришла не ласку мнѣ явить;
Пришла Константія мя нынѣ умертвить.
Не радуетъ меня любезная, печалитъ:
И лютая змѣя любовника не жалитъ.
О какъ маврицій ты, о какъ не терпѣливъ!
О рокъ колико мнѣ сталъ нынѣ ты гнѣвливъ!
Смягчись дражайшая! Пастушка хоть дичилась,
Хотя стыдилася, однако умягчилась,
И говоритъ ему: покорствую судьбѣ;
Да только не на часъ вручаюсь я тебѣ;
Такъ ежели меня Маврицій ты покинешь;
Ты душу изь меня невѣрностію вынешь.
Пускай разсядется долина подо мной,
Коль буду я прельщенъ во вѣки кѣмъ иной:
Пускай пожреть меня зіяющая бездна,
Коль мнѣ опричь тебя явится кто любезна.
Ко мягкой муравѣ пастушку онъ ведетъ,
И устремляется съ куста сорвати цвѣтъ.
Рабѣеть дѣвушка, рабѣетъ и стыдится.
Въ послѣдокъ на траву понудима садится.
Мнѣ кажется еще не мрачно въ семь лѣсу;
Но я тебя ни чѣмъ ужъ болѣ не спасу;
Когда жъ ужъ больше я не властна надъ собою:
Довольствуйся пастухъ моею ты судьбою!
Зефиры дули ей въ растрепанны власы,
И умножали тѣмъ сей дѣвушки красы.
Ему лицо ея давно уже приятно;
Но въ дѣйствіи такомъ приятняй многократно.
Александр Сумароков — Константія: Стих
>
