Заря вѣчерняя оставитъ небо вскорѣ;
Спустилося уже прекрасно солнце въ море:
Изъ вѣтровъ лишъ одни зефиры на лугахъ,
И шуму струй рѣчныхъ не слышно въ берегахъ.
Тревога больше чувствъ ни чьихъ уже не тронетъ:
Едина Делія, едина только стонетъ,
А стоня говоритъ: затьмись противный свѣтъ!
Къ чему ты мнѣ уже, когда Аминта нѣтъ!
Когда клянясь тобой Аминтъ перемѣнился!
Покинулъ онъ меня, покинулъ и женился.
Гдѣ дѣлись клятвы тѣ! Гдѣ дѣлась та любовь.,
Которая мою зажгла взаимно кровь!
О рощи, о луга, о рѣки, долы, горы!
Вы часто слышали тѣ съ клятвой разговоры,
Которыми меня обманывалъ мой льстецъ:
Ни какъ не льзя пойти во внутренню сердецъ.
Розъ сѣмя въ лютый часъ садовникъ зарываетъ,
Котораго цвѣтникъ рѣпейникъ покрываетъ:
Почто плодомъ любви прельщался ты мой взглядъ?
Рябина родилась, посѣянъ виноградъ.
Стѣни стѣни со мной на паствѣ ехо нынѣ
И разноси мой гласъ плачевный по пустынѣ:
Трони стѣнаніемъ дубровы ты сіи,
И воздыханіемъ въ источникахъ струи!
А вы, о вѣтры, симъ невѣрнова троните,
И въ обличеніе ему напомяните,
Что нѣтъ подобія жестокости ево,
И нѣтъ подобія мученья моево:
Не столько золъ Борей когда реветь дерзаетъ,
Не столько жестокъ волкъ какъ овцу онъ терзаетъ,
Каковъ ко мнѣ Дминтъ за вѣрность нынѣ лютъ;
Не помнитъ болѣе прошедшихъ тѣхъ минутъ,
Которыя ево доволя сей страною,
Всякъ день и всякой часъ увеселяли мною.
Извѣстно симъ рѣкамъ, горамъ, долинѣ сей,
О нѣжности къ нему вѣрности моей:
И рощи и луга ево изобличаютъ:
И тропки всѣ что онъ измѣнникъ отвѣчаютъ.
Твердитъ источннкъ сей: я часто ето зрѣлъ,
Какимъ ты пламенемъ Аминтъ любя горѣлъ.
На брегъ, гдѣ Делія во мнѣ мывала ноги,
Протоптаны тобой и выбиты дороги.
Твердятъ сіи луга, гдѣ я цвѣты рвала:
Любовница тебѣ изъ нихъ вѣнки плела.
Твердитъ кустариикъ: ты здѣсь ягоды рывала,
И съ поцѣлуями Аминту отдавала.
Свидѣтельница мнѣ вотъ ета мурава,
Какія говорилъ онъ нѣжныя слова,
Не дожидаяся себѣ достойной пѣни.
Когда клалъ голову къ любезной на колѣни.
И ты былъ темный лѣсъ свидѣтелемъ сея,
Къ нему горячія любови моея!
Но нынѣ жалобныхъ свидѣтель ты стѣнаній,
И горестныхъ моихъ о немъ воспоминаній!
Продлила бы она стѣнаніе свое:
Но вдругъ залаяла собака близь нее.
Не волкъ ли на овецъ подкравшися алкаетъ?
Не волкъ идетъ, но тать собака умолкаетъ.
И стала ластиться, Аминта тутъ узрѣвъ.
Но волкъ идетъ ко мнѣ, идетъ жестокой левъ!
На что ты, ахъ! Начто собака замолчала,
Смятенна Делія въ досадѣ закричала.
Приближился Аминтъ и къ Деліи подшолъ,
Но вотъ какую рѣчь въ устахъ ея нашолъ:
Когда злодѣй тобой я все спокойство рушу,
Свирѣпствуй, варварствуй, терзай мою ты душу!
Но въ чемъ виновенъ я? Но въ чемъ виновенъ ты?
Злодѣйствія твои не сны и не мѣчты.
Смутитесь чистыя рѣки сея потоки,
Какъ горести меня смутили прежестоки,
И покажите вы смущеніе ему,
Какое приключилъ онъ сердцу моему!
О солнце, былъ ли день безъ слезъ о семъ невѣрномъ:
Луна, была ли Ночь мнѣ въ болѣ но чрезмѣрномъ:
И безъ стѣнанія могла ли я заснуть,
Или смыкая взоръ о немъ не вспомянуть!
О солнце, о луна, вы видѣли подобно,
Какъ мучился и я, и въ день и ночью злобно:
И можно ли сіе страданье превзойти,
Или гдѣ равное страданіе найти!
Ты въ новой добычи имѣлъ себѣ успѣхи
И прежнія не могъ воспомянуть утѣхи:
А естьли вспоминалъ; такъ помнилъ только то,
Не тронутъ жалостью, что я тебѣ ничто.
Не милъ уже цвѣтокъ, когда въ лугу засохнетъ,
Ни той лицо, о комъ любовникъ ужь не вздохнетъ:
Не горько вспоминать о прежней той любви,
Которая на вѣкъ застыла во крови:
Пріятна та Весна, которая ликуетъ,
И та любовница, котора не тоскуетъ:
Пріятенъ лѣтній день, когда дождя въ немъ нѣтъ.
И та любовница, котора слезъ не льетъ.
Во прежной нѣжности Аминтъ любовной таетъ,
И руку деліи съ горячности хватаетъ;
Но Делія уже не ту имѣетъ мысль,
И говоритъ: меня безумною не числь;
Ужъ позно предо мной Аминту извиниться;
Женившися не льзя ужъ больше разжениться;
Поди отсѣль, поди къ любезной поспѣшай:
А бѣдной Деліи стонати не мѣшай!
Онъ ей отвѣтствуетъ: тебя ли я забуду.
Тебя любилъ, люблю, тебя любити буду.
«Когда женился ты, на что ужъ ета лѣсть?
«Прошла на паствѣ здѣсь не праведная вѣсть;
Но слухъ тебя хотя со мною и поссорилъ;
Однако я отца въ послѣдокъ переспориль,
И помощью любви я все преодолѣлъ;
Отецъ мой склонности мнѣ слѣдовать велѣлъ;
Хотя и принуждалъ жениться на богатой;
Спряжемся: буди мнѣ за жаръ мой сердцу платой.
Вѣщаетъ Делія: спрягай ты Гименъ насъ,
О радостнѣйшій день! О треблаженный часъ!
Тушилъ горячность Фебъ средь моря въ темной нощи.
Аминтъ и Делія среди густыя рощи.
Выходитъ Фебъ изъ волнъ опять на горизонтъ,
Свѣжае какъ онъ былъ когда спускался въ Понтъ:
Аминтъ и Делія, какъ горы освѣтились,
Изъ рощи темныя свѣжяе возвратились.
Александр Сумароков — Делiя: Стих
>
